Вернувшись в монастырь, архидьякон встретился у дверей с братом, Жаном де Муленом, который, поджидая его, заполнял скуку ожидания, рисуя на стене углем профиль старшего брата и украшая его огромным носом.
Клод едва взглянул на брата. Он был занят иными мыслями. Веселое лицо повесы, не раз заставлявшее своим радостным видом проясняться мрачную физиономию священника, оказалось на этот раз бессильным разогнать туман, все более и более сгущавшийся над этой сломленной, гниющей и разлагающейся душой.
— Братец, — робко начал Жан, — я пришел к вам.
Архидьякон даже не поднял глаз.
— Ну, и что ж?
— Братец, — продолжал лицемер, — вы так добры ко мне и даете мне всегда такие хорошие советы, что я постоянно возвращаюсь к вам...
— Дальше!
— Увы, братец, я убедился, что вы были правы, говоря мне: "Жан! Жан! Cessat doctorum doctrina, discipulorum disciplina... [Иссякает ученость ученых, послушание учеников (лат)] Будь благоразумен, Жан, учись, не отлучайся из коллежа без законной причины и без позволения наставника! Не бей пикардийцев, noli, Joannes, verberare Picardos. He покрывайся плесенью, лежа на школьной соломе, как безграмотный осел, quasi asinus illiteratus. Жан, подчиняйся наказанию, налагаемому наставником; ходи каждый вечер в часовню и пой там каноны, стихи и молитвы Пресвятой Деве Марии..." Ах, какие то были превосходные советы!
— Ну а дальше что?
— Братец, вы видите перед собой виновного, преступника, развратника, чудовище! Дорогой братец, Жан потоптал ногами, как солому и навоз, ваши советы. Я жестоко за это наказан, и Господь необычайно справедлив. Пока у меня были деньги, я гулял, кутил, делал глупости... О, как привлекателен разгул сначала и как отвратительна его оборотная сторона! Теперь у меня уж нет ни гроша, я спустил скатерть, последнюю рубашку и полотенце! Теперь конец веселью! Яркая свеча догорела, и остался один сальный огарок, от вони которого приходится затыкать нос. Девчонки смеются надо мной. Приходится пить только воду. Раскаяние и кредиторы преследуют меня.
— Ну, и вывод из всего этого? — спросил архидьякон.
— Увы, братец! Мне бы очень хотелось начать лучшую жизнь. Я прихожу к вам, полный раскаяния. Я приношу покаяние, исповедуюсь и бью себя в грудь кулаками. Вы были совершенно правы, высказав желание, чтобы я стал лиценциатом и сделался помощником наставника в коллеже Торши. Именно теперь я почувствовал глубокое к этому призвание. Но у меня нет даже чернил — надо купить новый запас; нет перьев — и их надо купить; нет ни бумаги, ни книг — все надо купить! Для этого мне необходимо немного денег. Вот я и пришел к вам, братец, с сердцем, полным раскаяния.
— Это все?
— Да... — отвечал студент. — Немного денег.
— У меня их нет.
Тогда Жан заявил серьезно и решительно:
— В таком случае, братец, мне очень прискорбно, но я должен заявить, что мне делают весьма выгодные предложения совершенно с другой стороны. Вы не хотите дать мне денег?.. Нет?.. В таком случае я становлюсь бродягой.
Произнося это ужасное слово, Жан принял позу Аякса, ожидающего, что его поразит молния. Архидьякон отвечал холодно:
— Становись бродягой.
Жан низко поклонился и, посвистывая, спустился с монастырской лестницы.
В ту минуту, как он проходил монастырским двором под окном кельи брата, он услыхал, что окно отворилось.
Подняв голову, он увидал, что в окно высунулось строгое лицо архидьякона.
— Убирайся к черту! — крикнул dom Клод. — Вот тебе последние деньги, которые ты получаешь от меня.
Говоря это, священник бросил вниз кошелек, посадивший студенту большую шишку на лоб. Жан ушел, огорченный и вместе с тем довольный, как собака, которую забросали мозговыми костями.
© «Онлайн-Читать.РФ», 2017-2024
Обратная связь